Сильный заряд мокрого снега, налетевший с Чулышманского нагорья, вновь заставил нас пригнуть головы, но не остановил нашего упорного движения вперёд. Одежда промокла насквозь и только движение помогало сохранять тепло в уставшем теле. Позади был многокилометровый переход по долине Ойнору, через забитый снегом перевал Тату-Оюк, через порывистые шквалы ветра со снегом и дождём и слабые попытки согреться у костра среди карликовой берёзки и ивушки. Но при этом мы смогли отметить на карте места стоянок тувинских браконьеров и возможные маршруты их захода в заповедник. Самих нарушителей мы не встретили – кто же в такую непогодь выйдет на охоту?!
В броднях хлюпало, по спине между лопаток струилась вода, причём, если у шеи она была ледяная, то ближе к тому месту, которое можно назвать «чуть ниже поясницы», она уже была тепленькая и даже приятная… Намокшая суконная парка, рюкзак, карабин при каждом шаге вгрызались в усталые плечи. Мокрый снег слепил глаза, и приходилось постоянно вытирать его с лица, чтобы не сбиться с пути к избушке у небольшого озера Стремечко. Там, в заповедном зимовье, можно будет передохнуть и обсушиться, напиться чаю и отоспаться после нескольких дней патрулирования и сбора первичной научной информации в долине Тату-Оюка. Вот только с продуктами было уже не густо, приходилось экономить. И это несколько омрачало нашу скорую встречу с печкой, нарами и крышей над головой.
В мокрых и стылых горных июньских сумерках мы пришли к зимовью. Под навесом у двери скинули рюкзаки, открыли дверь и шагнули под низкий потолок зимовья… В заповедном приюте до на нас кто-то был, и был совсем недавно: на столе стояла банка с брусничным вареньем, под потолочной балкой висел мешок с какой-то снедью, печка была заправлена дровами и на ней лежал коробок спичек – оставалось только чиркнуть спичкой и долгожданное тепло начнёт совершать свое волшебное действо над нашими промерзшими телами, а в котелке зашумит чай…
Под банкой с брусникой мы нашли записку, которую оставил Шамиль Сибгатуллин, лесничий Язулинского лесничества Алтайского заповедника. Это он в одиночку поднялся на коне по долине Чулышмана со своего кордона, чтобы встретиться с нами и «подогреть» нас продуктами. Не получилось – нас задержала непогода и работа. Но в зимовье осталось присутствие его простой человеческой заботы: брусника, картошка, лепёшки-калтыри и печка, готовая к растопке.
Это было в 90-ые годы прошлого века, когда были живы традиции перед уходом из зимовья оставлять часть продуктов и печку, готовую обогреть последующих жильцов заповедного приюта. Но никуда не делись длительные патрульные обходы и постоянные перспективы попасть в непогоду, намокнуть на переправе, «присесть на экономпаёк»… Короче, испытать на себе все прелести суровой заповедной романтики. Хочется верить, что традиции таёжной этики не уйдут в прошлое, и каждого усталого заповедного путника будет ждать в конце тяжёлого перехода заповедный приют и «банка брусники».
Евгений Веселовский