Начало изучения территории будущего заповедника. Инвентаризация.

Для сотрудников отсутствовали служебно-жилые помещения, продовольствие лаборатории, реактивы и инструменты. Однако, несмотря на это коллективу заповедника за три года удалось провести первоначальную фаунистическую инвентаризацию животных.

Алтай с давних времен привлекал внимание учёных. Начиная с первых исследователей Сибири все стремились побывать на Алтае, однако редкие из них посещали территорию будущего заповедника. Первые экспедиции по изучению фауны на территории будущего заповедника прошли в конце 19-начале 20 века.

В 1935 году, на первом всесоюзном съезде по охране природы в СССР, зав. научным сектором заповедника Л.Н. Бородин докладывает, что фактическое научно-хозяйственное оформление Алтайского заповедника начинается с 1932 года. На этот момент возможности ведения полноценной научной работы заповедником были минимальны. Малочисленный штат заповедника на 1 июня 1932 года состоял из двух зоологов и одного охотоведа. Для сотрудников отсутствовали служебно-жилые помещения, продовольствие лаборатории, реактивы и инструменты. 

Однако, несмотря на это коллективу заповедника за три года удалось установить научно-исследовательское направление в деятельности заповедника, провести первоначальную фаунистическую инвентаризацию промысловых животных, собрать 300 объектов биологического и зоологического материала.

Полноценная научная работа в заповеднике началась в 1934 году. В этом году его посетила экспедиция Зоологического музея Московского государственного университета под руководством профессора С. С. Турова собравшая большой материал по фауне. В этой экспедиции принимали участие профессор В. Г. Гептнер и художник А. И. Комаров. Сбор материалов в полевых условиях проходил с 18 июня по 15 сентября 1934 года по Телецкому озеру, верховьям Б.Абакана и бассейну Чулышмана.

В 1935 году научная работа в заповеднике приобрела уже широкий размах. Продолжила работу экспедиция проф. С. С. Турова, которая работала в окрестностях Телецкого озера и заповедной части Чулышмана.   Сотрудники заповедника также организовали и провели две экспедиции. В состав комплексной ботанико-зоологической (Чулышманской) экспедиции вошли зоолог С. С. Фолитарек, геоботаник М. С. Хомутова, студентка-практикантка МГУ К. Е. Травникова и препаратор С. П. Горохов. В другой экспедиции (Абаканской) работали ботаники Золотовский М. В. и Гончарова А. Н. В этом же году в бассейне реки Кокши работала геоботаническая экспедиция Ленинградского университета под руководством В. А. Поварницына. Эти работы проводились с целью первоначальной инвентаризации растительности и фауны позвоночных, путём маршрутного пересечения территории заповедника.  

В 1939 году Алтайский заповедник осуществлял совместные научные исследования по научным договорам с МГУ им. М.В. Ломоносова, Ленинградским государственным университетом, Томским государственным университетом, Институтом географии Академии Наук СССР, Ботаническим Институтом Академии Наук СССР, Московским зоопарком, Ленинградской лесотехнической Академией, Харьковским институтом лесомелиораций (Чухонцева, архив).

Как была организована и проходила работа первых научно-исследовательских экспедиций в Алтайском заповеднике?

Работы научно-исследовательских экспедиций на территории Алтайского заповедника проходили в сложных условиях. Практически на несколько месяцев исследовательская группа оказывалась в условиях дикой тайги. На это время приходилось продумывать всё - передвижение, условия жизни, обеспечение продовольствием, одеждой, связью, медицинскими услугами.

На полевой сезон планировалась работа нескольких исследовательских групп. Состав научно-исследовательских партий утверждался приказом директора заповедника. Так, в сезон 1937 года в Алтайском заповеднике длительно работали 3 исследовательские группы. Партия старшего научного сотрудника (с.н.с.) П.Б. Юргенсона, партия с.н.с. М.С. Калецкой, партия научного сотрудника Института географии АН. С. Н. Матвеева. Рабочие для партий нанимались из числа жителей Улаганского аймака (района) по согласованию с начальником пограничной заставы, в связи с проведением работ на территории вблизи государственной границы. Экспедиции, работающие в отдаленных районах, по мере необходимости, обслуживались наблюдателями заповедника с ближайших к месту их проведения кордонов. На всё время работ за партиями закреплялись от четырёх до шести лошадей.

Начальник охраны заповедника должен был оказывать постоянную помощь и содействие всем партиям в обеспечении связью, доставке продуктов в нужное время, выделении наблюдателей и найме временных рабочих и коней. Оговаривались сроки, к которым должны быть доставлены продукты для экспедиций, к месту старта и к промежуточным местам маршрута экспедиции.  По такой схеме организовывалась работа большинства научно-исследовательских партий в 30-е годы XX века.

Экспедиции Зоомузея МГУ под руководством профессора С. С. Турова

Тропы были настолько сложны в передвижении, что зачастую не выдерживали и лошади.

О том, как проходили эти экспедиции мы узнаём из воспоминаний участников, материалов статей, опубликованных по итогам работ. С.С. Туров пишет, что даже попасть к месту проведения полевых работ было не простым делом - “Чтобы от берега Телецкого озера проникнуть вглубь заповедника надо подняться очень крутыми подъёмами в верхний пояс гор”. Экспедиция отправлялась на работу на несколько месяцев, для сопровождения организовывался настоящий караван. Необходимое оборудование, палатки, провизию перевозили на выделенных заповедником лошадях. Сопровождали проводники и рабочие. Трудности приходилось испытывать постоянно - “Целый день вьючные лошади, цепляясь за каменные уступы, путались ногами в сплетении корней и пробивались по траве, которая была выше лошади и всадника”, - вспоминает руководитель зоологической экспедиции 1934 года. Тропы были настолько сложны в передвижении, что зачастую не выдерживали и лошади. С.С. Туров описывает такой случай из экспедиции, когда одна из лошадей не удержалась и сорвалась с тропы.

В сопровождение экспедициям находили проводников из местных жителей, хорошо знающих местность, что особо ценилось в условиях отсутствия карт. Участников экспедиций, в основном приезжавших из крупных городов, удивляла способность местных проводников видеть мельчайшие детали, зверя на далёком расстоянии, их невероятная способность ориентироваться в пространстве дикой тайги, передвигаться практически без троп, но верно угадывать направление. При передвижении основной расчёт был на знание местности проводниками и когда он не оправдывался это вызывало определенные проблемы, поскольку приходилось руководствоваться “весьма неточными картами”. С такими людьми заключали временные трудовые договоры, на период проведения экспедиций. Помимо знания местности местные жители выступали и источниками информации о местообитаниях того или иного зверя.  Ф.Д. Шапошников   в своих дневниках писал, что для успешной работы по изучению северного оленя “совершенно необходим проводник, знающий местность и зимние стоянки оленя в прошлом”.

Часто пропитание добывали по ходу экспедиции. Туров описывает случаи добычи медведя, ловли рыбы в горных реках. Здесь также большую помощь оказывали местные проводники.

Экспедиционные работы длились от нескольких недель до нескольких месяцев. За месяцы работ экспедиция С.С. Турова преодолела порядка 900 километров в 1934 году и почти столько же в 1935 году. В ходе работ был собран значительный зоологический материал, ставший основой для развития научных направлений по изучению животного мира Горного Алтая.

Середина 30-х годов ХХ века. Продолжение изучения. Главные трудности.

Более менее свободно можно было передвигаться лишь по акватории Телецкого озера, на всей сухопутной части территории заповедника никаких дорог не было...

К середине 30-х годов природа заповедника была исследована лишь в общих чертах. Но, чтобы получить нужные для дальнейших исследований материалы, необходимо было преодолеть большие трудности. Иван Михайлович Олигер в своих воспоминаниях (2010) пишет, что главная трудность была в передвижении. Более менее свободно можно было передвигаться лишь по акватории Телецкого озера, на всей сухопутной части территории заповедника никаких дорог не было, лишь кое-где имелись конные и пешеходные тропы, прерываемые многочисленными болотами или каменными осыпями. Точных крупномасштабных карт не было так же, как и хороших, надежных проводников.

Трудности не останавливали увлеченных исследователей, приезжавших в Горный Алтай за тысячи километров с разных концов нашей страны. Таким увлеченным исследователем был и Фёдор Дмитриевич Шапошников, направленный в Алтайский заповедник в 1937 году. Шапошников занялся изучением экологии северного оленя. Для сбора материалов наблюдений необходимо было попасть в самые отдалённые и труднодоступные места Алтайского заповедника. Как проходили такие работы мы знаем из дневников учёного, в которых он оставил подробное описание своих полевых работ, а также из Приказов по заповеднику, в которых подробно был расписан порядок проведения работ на территории заповедника.

В многодневных экспедициях, вдали от какой-либо помощи, приходилось переносить болезни, довольствоваться минимальным набором продуктов. Часто одежда не выдерживала тягот экспедиционных работ в тайге и учёные возвращались с полевых буквально в отрепьях. Одежда и обувь были не приспособлены для работы в высокогорье и не выдерживали сезон работ.

“Мне трудно двигаться – болен. Плохо болеть в далекой тайге. Пять дней пути до жилья. Семь дней пути до фельдшера. Гудит голова”, - вспоминал дня болезни в экспедиции Шапошников.

“Когда, наконец, смогли тронуться с места, проявилась новая беда: совершенно изорвалась неприспособленная для таких походов обувь. Уже упоминалось, что подметки у штиблет отлетели”.  И через несколько дней работы в экспедиции появляется новая запись: “с обувью опять беда. Штиблеты просят каши, а «новые» сапоги, о которых было уже за полгода слышно, что «идут», за три выхода почти отказали. Сделаны какой-то сволочью из сортирного говна”.

Всё это мешало полноценно работать и успевать в нужные сроки выполнить поставленные задачи.

“На гольцы не иду из-за обуви и одежды. Всё неподходящее. Нет спецовки, т. е., хорошей исправной одежды. На конях нельзя, а принимать холодную водно-снежную ванну – идти сознательно на риск заболеть. С обувью еще хуже. Сапоги развалились, а в штиблетах не хочу щеголять по снежной каше с водой.”

“Обувь наша просто безобразие. «Сапоги мои тово – пропускают Н2О как говорят химики. У Деменева тоже одни заплаты”.

“Температура –4 ° С. Жуть! Ноги у меня мерзнут жутко. Сегодня опять надо чинить, сук прорвал голенище”.

Нередко в многодневных экспедициях приходилось испытывать голод. Шапошников вспоминает, что однажды нашли задранного волками оленя, что обеспечило приготовление вкусного супа. “До чего дошел – украсть у волка мясо!”...

Но, ни опасности, ни болезни и голод, ни трудности с обувью и одеждой не останавливали исследователей. В научно-исследовательских экспедициях 30-х годов данные для дальнейшего изучения заповедной территории добывались с величайшим трудом, в сложнейших условиях. Несмотря на все сложности, буквально за одно десятилетие была выявлена основу видового состава растительного и животного мира и началась разработка различных научных тем - изучение экологии северного оленя, марала, соболя, кабарги. Значительная часть материалов первых исследований, в череде последующих реорганизаций заповедника была утеряна, однако основа сохранилась в опубликованных статьях и первых научных трудах Алтайского заповедника.

Екатерина Шичкова.