Костин Александр Григорьевич. Из истории Алтайского заповедника.

А.Г. Костин (1903–1986) – биолог-охотовед. Последнее место его работы –Шухтунгортский промыслово-охотничий участок Березовского коопзверопромхоза. Уйдя на пенсию, он жил в пос. Полноват. Всю жизнь вел дневники.  На их основе, с разрешения дочери А.Г. и с привлечением в качестве соавтора его сына – Дмитрия, Феликс Робертович Штильмарк написал книгу о Костине – «Счастливый неудачник». Шадринск, «Исеть», 1994 г. В своих дневниках А. Костин описал и время работы в Алтайском заповеднике.

Александр Костин работал в Алтайском заповеднике с 1937 по 1940 годы. Благодаря материалам его воспоминаний, мы можем заглянуть в ту эпоху и представить что происходило в те далёкие времена в Алтайском заповеднике.

Осенью 1935 года Саша Костин приезжает с другими студентами на практику в Кондо-Сосвинский заповедник.

"Особого рабочего рвения эти ребята не проявили, и учетом соболя должен был заняться Саша Костин, наиболее деловитый среди других. Костина оценили как умелого охотоведа, приглашали работать после окончания вуза. Подробный костинский отчет об отловах бобров на Малой Сосьве очень высоко оценил П.А. Мантейфель", - пишет Ф.Р. Штильмарк в документальной повести о Кондо-Сосвинсокм заповеднике "НА СЛУЖБЕ ПРИРОДЕ И НАУКЕ". 

А.Г. Костин был настолько увлечен бобрами, что намеревался работать после окончания института в “бобровом” Воронежском заповеднике, но его опередил Л.С.Лавров (будущий доктор биологических наук, крупнейший специалист по бобрам в СССР). Поэтому, следуя советам Мантейфеля, Костин переключился на другое мускусное животное - кабаргу. Надо пояснить, что мускус в то время ценился очень высоко (особенно для парфюмерной промышленности, которую возглавляла Полина Жемчужина, жена самого Молотова, второго человека в Стране Советов после Сталина). Именно мускус бобра или кабарги придавал особую стойкость любым духам, поэтому он завозился за валюту из-за рубежа. Требовалось освободиться от этой зависимости.

Заключив договор о работе в Алтайском заповеднике, Костин выехал туда летом 1937 г. со всей своей немалой семьей. Его женой стала Зоя Алексеевна Соколова, первым ее мужем был Петр Михайлович Пришвин (младший сын известного писателя), от которого у Зои родился сын, названный в честь деда Михаилом. Кроме жены с трехмесячным сынишкой Стасиком и шестилетним пасынком Мишей, отправилась в дальнюю дорогу с ним к Телецкому озеру и мать Зои, Елизавета Васильевна Соколова.

На Алтае в то время собралась своеобразная группа «из бывших» (т.е. из бывших дворян и старой русской интеллигенции). Там работал Петр Борисович Юргенсон, внук известного музыкального издателя; организатор и первый директор Лапландского заповедника Герман Михайлович Крепс; Фёдор Дмитриевич Шапошников. Директором был туда «сослан» с Кавказа И.В. Ливанов. В Яйлю царило запустение и разруха, о чём вспоминает А.Г. Костин. Научный коллектив встретил новичка неприветливо, ему не нашлось места сотрудника; Костина назначили начальником охраны.

«Я стал председателем группы содействия прокуратуре, - вспоминает Костин, - приходилось ко всему присматриваться... Случалось находить в скалах тайники с оружием, с гранатами. Попадались перебежчики, которых мы передавали в погранотряды. К тому же шла полоса «ежовщины», и многих людей тогда брали оп доносам вовсе беспочвенным. Жертвой их пал, например, председатель Турочакского аймака…. По его делу выезжал из Москвы следователь, а накануне его приезда прокурор области застрелился…» Далее Костин рассказывает, как он подробно написал о положении дел в заповеднике и вместо адреса главка вывел на конверте: редакция газеты «Правда»…

«Не прошло двух недель, как приехал человек лет 55, слез с саней и не в контору, а на конный двор, в пекарню, в магазин, зашёл в квартиры рабочих.. К вечеру стало известно: ревизор из Москвы, член партии с 1903 года, Бородавкин Владимир Александрович. Занял он кабинет директора, вызывал к себе людей, а больше ходил по посёлку, присматривался. На третий день появились люди из НКВД и начались аресты. Забрали 15 человек у которых оказались не в порядке документы. Некоторых давно разыскивали – сбежавшие из окрестных мест кулаки-кержаки. ..Потом говорили, что многие из арестованных встречались здесь с Н.И. Бухариным, не раз приезжавшим в Яйлю и рисовавшим здесь виды Телецкого озера. На берегу его был большой замшелый лиственничный пень, на котором Н.И. любил сидеть. Этот пень весной 1938 года мы дружными усилиями выкорчевали и сбросили в озеро» (Цитаты из писем Костина Ф.Р. Штильмарку)

«Ливанова сняли, первым пунктом обвинения было – «потеря классовой бдительности». Забегая вперёд скажу что суровой кары ему не было. …Новым директором стал В.А. Бородавкин.. Дела пошли лучше. Появилось 20 рабочих лошадей, 10 ходков на железе, приехало несколько семей рабочих, появилась соль и хороший хлеб»

«Через год после назначения Бородавкина заповедник было не узнать. Крепкое хозяйство, два жилых дома, транспорт, торговля. Окреп местком, открылся клуб, зажглось электричество, подсобное хозяйство давало овёс, сено, овощи, картофель, заложили хороший сад. А Бородавкина в результате отозвали и назначили директором Крымского заповедника, выделив большие средства на строительство»

«В Алтайский заповедник приехал новый директор, М.П. Журавлёв, отставной полковник НКВД, уже пожилой человек. Вместе с ним появился новый зам. по науке (Крепс и Юргенсон при Бородавкине переехали в другие заповедники) »

Журавлёв прославился тем, что велел поставить на лыжи лошадей для преодоления заснеженных перевалов, затем приказал всем жителям Яйлю держать не менее 100 кур каждому. Он строго запретил кому-либо писать в главк и даже не выпускал никого из посёлка. Молодая геоботаник Гришаева прошла через тайгу и горы в Артыбаш, добралась до Шведчикова и «Журавлева с Исаковым точно ветром сдуло, даже без комиссии из райкома. Журавлёва перевели директором местной школы, а позднее выяснилось что он был душевнобольным».

А.Г. Костин при Бородавкине получил свою «кабарожью» тематику, и ему удалось построить первую в СССР ферму для содержания этих зверей в неволе, но возник конфликт с Исаковым и Шапошниковым, признавшими эту тему ненужной. Об этом был большой спор в Научном совете главка между Мантейфелем и Гептнером.. Тему Костина всё-таки сняли, кабарожий питомник на Алтае ликвидировали, а зверей отправили в Московский зоопарк, где все они вскоре погибли. Костин же, после окончания трехлетнего договора был вынужден отправиться в путешествие на плоту по Бие и Оби со всем семейстовм, которое увеличилось еще на сына Бориса. Его тёща и младший сын Стасик не перенесли этого пути и умерли в дороге, сам же он больше в заповедниках не работал. В печати Костин никогда не публиковался, и его опыт разведения кабарги в неволе отражен лишь в отчётах.

В 1940 г Костин вернулся на М. Сосьву, работал в Березово, затем некоторое время в окружных органах системы , Заготживсырье в Ханты-Мансийске, но его по-прежнему тянуло в тайгу, и он решил податься в одну из малососьвинских промыслово-охотничьих станций /ПОС/. В годы войны возглавлял промысловую охотстанцию в Шухтунгорте, затем работал на созданной им Берёзовской звероферме. Александр Григорьевич Костин скончался в Полновате 17 октября 1986 года, похоронен на местном кладбище рядом с Зоей Алексеевной Соколовой, умершей там же зимой 1975 года; их дочери - Елена и Ольга - живут в Полновате, а сын Дмитрий - в Ханты-Мансийске. 

Литература:

Ф.Р. Штильмарк. Заповедное дело России: теория, практика, история. Избранные труды. М.: Т-во научных изданий КМК. 2014. 511 с.
Ф.Р. Штильмарк НА СЛУЖБЕ ПРИРОДЕ И НАУКЕ. Документальная повесть о Кондо-Сосвинском боброво-соболином заповеднике и о людях, которые там работали

На фото: Зоя Алексеевна Соколова и Александр Григорьевич Костин в Полновате на Оби (начало 1970 - х гг.)