Одной тропой со снежным барсом

Статья Галины Мироновой в газете "ЗВЕЗДА АЛТАЯ"

































Он родился в Ярославской области, рос на берегах Волги и Рыбинского водохранилища.
С детства любил лес, строил шалаши и избушки, читал книги о путешествиях и индейцах, конструировал арбалеты. Попав впервые  в Алтайский заповедник и вообще на Алтай, в горы, небо, озеро и все остальное влюбился сразу, вернее, еще до того, как увидел воочию.

Все, что нужно человеку

— Всегда знал, что работа моя будет связана с природой: нравились походы, экспедиции, поступал на геологоразведочный факультет. Алтаем загорелся в армии, когда на глаза случайно попался журнал «Охотник» за 1966 год. Зацепила статья «С природой на ты» об Алтайском заповеднике. В ней я впервые прочитал про Телецкое озеро и поселок Яйлю, они запали в душу. Потом посмотрел фильм Валерия Новикова «От весны до весны», также посвященный этим местам, – в условиях службы подстроиться под ТВ-программу было довольно сложно, но все получилось. Написал письмо руководству заповедника, получил ответ: «Приезжайте». Позже при личной встрече благодарил Валерия Германовича за судьбоносный для меня фильм.

































Фото А. Лотов

Прилетев на вертолете в Артыбаш, как, наверное, любой человек с равнины, впервые увидевший эти горы, кедры, испытал культурный шок от их красоты. А когда попал в сам заповедник, проехал по озеру, окончательно понял, что сделал правильный выбор. С тех пор ни разу не пожалел. Здесь у меня семья, работа, друзья и все, что нужно человеку.

Супруга Сергея Владимировича всю жизнь работала на метеостанции, сейчас там же трудится их сын. Старшая дочь стала предпринимателем, младшая – юристом. В Яйлю Спицыны живут в доме, построенном руками главы семьи, вокруг – сад, выращенный также своими руками.






























— На испытательный срок в заповеднике попал в хозотдел, затем стал лесником-наблюдателем. В разное время был начальником опергруппы и начальником охраны, замдиректора, и.о. директора. На некоторое время уходил, работал в заповеднике «Убсунурская котловина» в Туве – об этом тоже не жалею: приобрел новый опыт, изучил другую территорию. А потом вернулся.
































Пешком и на лыжах исходил весь заповедник и сопредельную территорию – хребты юго-восточного Алтая, где есть архары и снежные барсы, много где бывал в Туве, в Саянах, в Монголии. В нашей работе, чтобы добыть информацию, нужно ходить ногами, читать следы, смотреть в бинокль и в трубу. Доводилось ночевать (тогда у нас были тонкие ватные спальники) в предгольцовье при температуре минус тридцать по Цельсию, за сутки проходить по нескольку десятков километров, преодолевая перевалы, пробивая на камусных лыжах путь в глубоком промерзшем снегу. Начинал работать с талантливым исследователем и очень хорошим человеком, моим учителем и надежным соратником Ириной Филус.

































В свое время окончил охотоведческий факультет Иркутского сельскохозяйственного института (сейчас академия). Диплом защищал по архарам, работа называлась «Аргали в Алтайском заповеднике. Вопросы охраны и экологии». Сегодня мы ежегодно проводим учеты аргали и снежных барсов, ведем мониторинг фотоловушками, по характерному рисунку на шкуре определяем численность ирбисов. Деятельность координируется Всемирным фондом дикой природы. Слава богу, сейчас работаем не одни – приложили руку к тому, чтобы круг наших коллег, исследователей природы, расширился. Сотрудничаем с Сайлюгемским национальным парком и парком «Ак-Чолушпа», ранее проводили для их специалистов обучающие семинары, на месте показывали следы и поскребы барса, учили ставить фотоловушки и пользоваться ими…

Комплексно и взвешенно

Говоря об охране природы, мы не могли не затронуть тему охоты:

— Когда дело касается заповедника или краснокнижных животных, любой охотник, вне зависимости от ранга, социального статуса и материального положения, совершает преступление и должен быть наказан. В остальном отношение к охоте взвешенное. Сам я «завязал» с этим практически сразу, как пришел в заповедник. Конечно, бывают случаи отстрела, например, медведей-поскотинников, однако это вынужденная мера – такой зверь опасен не только для домашнего скота, но и для человека. В то же время не могу осуждать людей, которые охотятся в силу традиционного уклада жизни, чтобы прокормить семью. Но если человек, уверенный в своей безнаказанности, приезжая на машине или прилетая на вертолете, убивает живое существо ради забавы, удовольствия или же тоннами вылавливает уникальную рыбу, когда та на нересте, да еще на территории заповедника, это уже совсем другое, это как будто он ставит кого-то к стенке и расстреливает. Не понимаю, когда хвастаются такими трофеями, это должно быть стыдно. К слову, лицензию на того же архара вполне легально можно купить в Монголии. Правда стоить она будет от 45 тысяч долларов (иногда до 60 тысяч) плюс накладные расходы – сама поездка, обслуживание, проводник и прочее. Добывать на валютной охоте можно только взрослых большерогих самцов – обосновывается это тем, что таким особям сложнее пережить зиму, им трудно передвигаться по снегу, они первыми погибают в холода и первыми становятся добычей если не человека, то волка.

































Местных жителей нельзя всех «стричь под одну гребенку». Бывает, они охотятся без лицензии, не в силах ее оплатить. И здесь не всегда их вина – многих на это толкает отсутствие работы и сложное финансовое положение. Ведь в малых селах рабочих мест единицы – в школе да администрации. Люди живут в основном подсобным хозяйством, а если выдался неудачный год, то ни дохода, ни еды. Параллельно с борьбой с браконьерством нужно решать социальные проблемы. У нас в заповеднике есть пусть пока небольшой, с малым охватом, но хороший опыт. Мы вовлекали людей в альтернативную браконьерству деятельность, создавая рабочие места, с местными жителями из Аргута, Улагана, Саратана устанавливали фотоловушки на снежного барса. Им выгодно продолжать сотрудничество, сохранять легальный заработок. Сейчас эту работу ведет Сайлюгемский парк.















































Охрана природы должна быть комплексной. Важный, но пока труднодостижимый у нас элемент – неотвратимость наказания. Велико значение экологического воспитания, причем с самого раннего возраста. Сейчас в заповедниках, в том числе в АГПЗ, работают отделы экопросвещения, которые активно взаимодействуют с местными жителями. И, повторюсь, нельзя упускать из виду социальную составляющую, уровень жизни людей.

Администрация нашего заповедника, считаю, проводит правильную политику в отношении «зеленых» домов в Яйлю – у себя на усадьбе местные жители могут принимать туристов, а это и защита от несанкционированного размещения по берегам, и рабочие места, и пополнение семейного бюджета, и отвлечение от преступных намерений (если они были). В начале двухтысячных годов мы вместе с сельской администрацией воплотили проект по созданию рабочих мест и привлечению представителей местного малого бизнеса к работе на водопаде Корбу. Теперь там можно и перекусить, и купить сувениры – все это предоставят жители Яйлю.

Шаг навстречу

— Туристы в наши места стремились всегда, но теперь и государство в этом отношении сделало небольшой шаг навстречу человеку, дав ему возможность увидеть первозданную красоту. В любой ООПТ есть ядро, в которое нельзя никому, а есть территории, где при соблюдении ряда условий можно организовать туристские тропы, стоянки, разрешить определенные виды деятельности. Для гостей открыта малая часть Алтайского заповедника, не более 0,1% – помимо Корбу это территория, прилегающая к озеру и Челушману.




































Вообще заповедник для меня – единство трех составляющих. Это сама территория с потрясающими ландшафтами, природоохранное учреждение, решающее очень важные для страны задачи по охране природы и распространению экологической информации, и люди, преданные своему делу. Очень важна преемственность поколений. Мы в свое время брали пример со старших товарищей, фронтовиков – легендарного разведчика Молокова, Василия Петровича Пыжанкина, Максима Ивановича Анферова и многих других защитников природы. Мои напарники, с кем ходили в походы и, бывало, по целому месяцу находились в тайге, это Евгений Веселовский, Шамиль Сибгатуллин, Женя Иванушкин, Степан Денисов, Юра Калинкин, Саша Пономарев, Салават Тадышев. Сейчас уже мы считаемся ветеранами, и нам на смену приходят молодые ребята, которые задерживают браконьеров, внедряют новые методы и технологии: Сергей Абрамов, Рома Бобков, Василий Князев, Андрей Зырянов. Конечно, я назвал далеко не всех, кто отдал и отдает годы своей жизни заповедному делу. Среди молодежи есть как воспитанники клуба «Хранители озера» Евгения Веселовского, так и приезжие из других регионов. Хотя сейчас попасть на работу в заповедник не так-то просто: довольно большой конкурс и много специальных требований (например, нужно иметь права на управление автомобилем, снегоходом и моторной лодкой, хорошую физическую подготовку, навыки обращения с оружием и допуск, знать местный, в нашем случае алтайский, язык). Разумеется, человек должен уметь обращаться с компьютером и всеми современными гаджетами – работать с GPS-навигатором, фотоловушками, экшен-камерой, квадрокоптером, спутниковыми датчиками, эффективно использовать «в поле» возможности смартфона и т.д.

К прошедшему Году экологии и наступившему Году добровольца Сергей Владимирович относится просто:
— Не люблю громких кампаний, предпочитаю заниматься делом, не отвлекаясь на лозунги. Считаю, и экологии, и добровольцам большое внимание необходимо уделять всегда, нужны век экологии и век добровольчества, чтобы люди меняли мировоззрение, начиная улучшения с себя.






































А еще он рад тому, что, несмотря на огромный опыт и тысячи километров пройденных заповедных троп, не устал удивляться:
— До сих пор восхищаюсь и нашим Алтаем, и другими красивыми местами, которых на Земле немало.

Галина МИРОНОВА